Принцип работы судов в России

В последние годы в России выросло число уголовных дел об экстремизме. Если в 2011 году по "экстремистским" статьям УК РФ осудили 149 человек, то в 2017 году — 604. Причем осужденных больше, поскольку экстремизм может быть дополнительным обвинением по другим делам. За первое полугодие 2018 года, по данным МВД, возбуждено 762 дела об экстремизме, за весь 2017 год — 1521.

Рассмотрим почему так происходит. Просто будет реальное обсуждение дел, сложившихся на данный момент в судебно-правовой системе РФ и при рассмотрении мы не будем касаться вопросов исламского фикха, правильно то или иное действие или неправильно со стороны Шариата и т.д.

Так вот, это не является большим секретом, что в России существует "палочная" система, согласно которой количество "экстремистов" должно постоянно расти. Ведь если количество посадок за "экстремизм" уменьшается, то это означает снижение показателей, ухудшение видимых результатов работы и начальник подразделения вызывается на ковёр к начальству, где склоняется на разные лады и имеет бледный вид. А затем уже данный командир подразделения "придаёт стимул" для работы своих подчиненных, что вынуждает их работать над количеством, а значит увеличивать количество провинциальных тёток и бичей, задержанных за перепост вконтакте. При этом многие публичные личности: депутаты, певцы, актеры, спортсмены и похуже вещи говорят. Однако понятно, что их не тронут, будет много вони, а на выходе "служители закона" еще и по шапке получат. Значит задерживают тех, кто наименее защищен, ведь человек, хуже интегрированный в социальные структуры, имеет более низкие шансы на благоприятный исход, когда он предстает перед судом.

Второй момент, тоже понятный - это ресурсы, доступные разным социальным группам. Если ты безработный, у тебя нет денег, ты принадлежишь к маргинальным слоям, ты не можешь нанять частного адвоката, у тебя будет адвокат по назначению. А адвокат по назначению, как правило, не будет тебя особо защищать, это человек, который является, скорее, посредником между следователем и обвиняемым, и он будет, скорее всего, склонять тебя к особому порядку и признанию своей вины, но это не будет квалифицированной защитой в суде.

Поэтому те группы, которые имеют более серьезные ресурсы, могут сразу же прибегнуть к помощи адвоката, который в момент задержания, в момент ведения следствия может влиять на то, что окажется в уголовном деле. А судья в первую очередь реагирует на то, что уже есть в уголовном деле, и как юристы поработали до него. Потом - это защита в суде. То есть фактически, обладая ресурсами, представители высокостатусных групп могут обеспечить себе преимущество.

Судья тоже реагирует на высокий статус подсудимого, в том числе и через адвоката, и начинает рассматривать это дело более внимательно. А более внимательное рассмотрение дела, как правило, ведет к тому, что налицо более придирчивое отношение к процессуальной стороне, к качеству доказательств, и так далее, что работает в пользу подсудимого.

Кроме того, российская (и шире, как минимум, пост-советская, а в реальности так почти во всем мире дела обстоят) судебная система, суды общей юрисдикции - это настоящий конвейер. Есть жесткие процессуальные сроки, есть вал дел, и судья естественным образом экономит свое время при вынесении приговора, экономит усилия. Поэтому 92% дел имеют признательные показания. Так поработало следствие. Это значит, что только 8% будут биться в суде по вопросу "виновен - не виновен".

Из-за того, что есть конвейер и есть нагрузка, на человека оказывается намного большее давление в процессе следствия, признание предопределяет весь исход дела. Дело проходит быстро, оно фактически штампуется, судья, не имея времени вникать, прибегает к тому, что называется "типизация". Он или она (большинство судей – женщины) типизирует индивида, понимая, приличный это человек или социальное дно, она быстро видит этот состав преступления. То есть, если человек, выглядящий как сторчавшийся нарик, он безработный и обвиняется за кражу, то здесь всё довольно очевидно — нужна была доза. И обвинительный приговор штампуется моментально. Механизм внимательного рассмотрения включается только тогда, когда перед судьей - приличный человек.Но здесь есть второй вопрос, а именно тот, что человек с деньгами и влиянием обычно "выскакивает" на доследственных проверках, на стадии возбуждения уголовного дела, то есть еще до суда. Если же осуждение и случается, то, за исключением образцово-показательных процессов (как, например, дело Улюкаева, бывшего министра экономического развития РФ), люди с деньгами и связями выходят условно-досрочно, а степень суровости их содержания в тюрьме гораздо меньше, чем рядового заключенного. Поэтому в некотором смысле в России намного безопаснее украсть миллион долларов, чем тысячу рублей (воровать нельзя вообще, но в России воруют практически все, не только правительство или кооператив "Озеро", каждый второй что-то тянет с работы, с завода, кукурузу с соседнего поля и т.д. различается это явление только масштабом воровства).

Еще один момент почему так мало оправданий в судах это политика отмен приговоров. Вышестоящие суды, рассматривающие обжалования, могут отменять приговоры. А отмена приговоров является важным оценочным показателем для судей. Судьи боятся отмен. Показателем работы судьи является стабильность приговоров. То есть процентом отмененных приговоров от рассмотренных дел. Или - от обжалованных. Статистически, оправдательные приговоры обжалуются гораздо чаще, чем обвинительные. Следовательно, судье, если он боится обжалования и потенциальной отмены, выгоднее выносить обвинительный приговор, потому что прокурор всегда будет обжаловать.

Оправдательный приговор для прокурора - это отрицательная палка; несколько оправдательных приговоров - и прокурор или помощник прокурора может быть лишен должности, понижен, санкционирован, лишен премии и т.д. Поэтому прокуроры будут всеми силами стараться избежать оправдательных приговоров, следовательно, они всегда будут их обжаловать. Значит, судья, если он боится отмены, будет избегать оправдательных приговоров. К тому же оправдательные приговоры отменяются в 4,5 раза чаще, чем обвинительные приговоры.

То есть политика вышестоящих судов связана с механизмом оценки судей, потому что несколько отмен - и судья вызывается на квалификационную коллегию, и дальше начинаются оргвыводы. Вся эта система это замкнутый круг и выстроена так, что цена оправдательного приговора и риск для судьи чрезвычайно высок. То есть должна быть какая-то сверхсильная мотивация, принципиальность судьи, чтобы он вынес оправдательный приговор, да еще и не боялся бы за свою карьеру. А судьи страшно боятся за свою карьеру, потому что блага там очень хорошие. И составлять оправдательный приговор намного дольше, он длиннее, он должен быть более тщательно обоснован.

А обвинительный приговор - ты делаешь копипаст с обвинительного заключения, меняешь какие-то части там, и всё. И мотивировочная часть готова. Он занимает намного меньше времени. Поэтому есть вот такие чисто рациональные закономерности, которые лишают судью свободы в смысле вынесения оправдательного приговора, даже если судья видит огрехи следствия, неправильно добытые и приобщенные доказательства или недостаток доказательств, плохо отработанное следствие и т.д.

Кроме того, оправдательный приговор - это прямой конфликт с прокурором и со следователем. Особенно если человека держат на предварительном заключении. Нахождение человека в предварительном заключении является мощной предпосылкой вынесения приговора к реальному сроку лишения свободы. И тем более - к обвинительному приговору, потому что если человек был под судом, под следствием, и выходит с оправдательным приговором, то понятно, что он может подать иск к следствию.

Есть еще профессиональная культура. Судьи это бюрократы и ценят тщательность, аккуратность, знание буквы закона и так далее, а не такие нормы, как справедливость и независимость. Для судьи важнее, чтобы все было законно и правильно оформлено, чем то, чтобы решение было справедливым.

И опять же, надо понимать, что правоохранительная система работает в палочной системе, палочная же система предопределяет фильтрацию определенного вида преступлений и возбуждение уголовных дел с готовым подозреваемым, а готовый подозреваемый оказывается представителем маргинальных слоев. Как правило, ему не отмазаться или его не отмазали, и так это доходит до судьи.

При этом 92% признательных показаний это не следствие какого-то особого пути РФ. В США процент даже больше, да и в Европе он немаленький. Дело в том, что сейчас это общемировой тренд - усиление прокурорской дискреции (возможность осуществления полномочий, которые хотя и не указаны в прямой форме соответствующими правовыми нормами, но и не запрещены ими). И вообще усиление влияний досудебных сделок и соглашений (упоминалось об этом здесь https://vk.com/muslim_military?w=wall-55205927_5287). Это связано с экономией усилий. То есть фактически ты вступаешь в сделку, торгуешься с прокурором: "Вот я признаю это, но не признаю это, тогда прокурор для меня попросит столько-то, а не столько то". Так это работает. И очень много решается на досудебной стадии. И, в принципе, если человек не имеет ресурсов для найма высококвалифицированного адвоката, то он беззащитен в этом торге с прокурором, и прокурор имеет большие возможности. Поэтому и растет доля людей с признательными приговорами.

Такая система законна, но она крайне несправедлива. Если общество будет все более и более озлоблено (а в РФ именно это и происходит), если будет вал несправедливых приговоров, отсутствие самостоятельности судебной системы (в светском понимании разделения властей на три независимые ветви), исполнительная власть будет вот так же откровенно использовать судебную систему в своих интересах, то, в случае каких-то резких изменений, реакция общества может быть очень сильная, как она была в странах Центральной и Восточной Европы, после падения Берлинской стены.

Одной из реакций на несправедливость была люстрация судей. То есть весь судейский корпус уволить и заменить новым. Но эффект это дает только тогда, когда меняются и уголовно-процессуальный кодекс, меняется сама архитектура уголовного процесса, отношения следствия и суда, прежде всего, прокуратуры и суда. Как показал опыт, у социалистических стран люстрация была проведена, но доля обвинительных приговоров - или доля случаев, когда судья дает санкцию на арест подозреваемого, осталась та же. Прокуратура и следствие все равно остались главными, как и в советском уголовном процессе, главным звеном по отношению к судьям, хотя сами судьи были сменены.

Поскольку не были изменены какие-то системные аспекты всё, в целом, осталось по-прежнему. То есть при смене судебных систем нужно постепенное изменение очень многих вещей: кадрового отбора, организационных моментов, а может быть где-то и общественного сознания (особенно при радикальной смене судебной системы, например, со светской на исламскую, но для РФ это пока не актуально).

Пока же мы видим, что судебная система как в РФ, так и в большинстве стран мира, служит не для разрешения конфликтов в рамках справедливости (как бы это не понималось в светских обществах). Наоборот, судебная система является инструментом господства и подавления в руках имущих, скажем так, правящих классов в отношении неимущего класса. В рамках марксизма например, говорится о том, что судебная система - это ядро аппарата легитимного насилия, он используется в классовых интересах, и, в общем-то, отдельные черты или отдельные моменты этого тезиса подтверждаются на практике. Например, периодически всплывают случаи сотрудничества судей с ОПГ, ОПГ с властью, где уже не понятно кто бандит, а кто депутат, происходит сращивание судебной и исполнительной ветвей власти на почве общности интересов.

И в этом смысле работа судебной системы говорит о том, что есть в обществе конфликт между социальными классами, и его симптомом является неравное отношение в судах, которое следует определенным социальным закономерностям.