Новости Русского Мира
Быстрые Новости
«Будущего здесь нет! Детей забирать надо и уезжать отсюда!» Это говорит мне Татьяна, молодая мать двоих детей – 13-летней Анастасии и годовалого Рената. «Мы оторваны от мира!» - поддерживает её пенсионерка Наталья.
Она отказывается фотографироваться – блиндажи украинских военных видны из её окна невооружённым глазом, а после слов министра иностранных дел России Сергея Лаврова о том, что его страна не планирует признавать республики Донбасса, страх Натальи только усилился: вдруг, что не то скажешь? Без магазина и аптеки, почты и автобуса, в прямой видимости солдат ВСУ пятый год подряд на линии фронта выживают люди в посёлке Ясный.
…На въезде в посёлок стоит большой белый крест в память о тех, кто погиб и в самом Ясном, и прямо вот на этой дороге, насквозь простреливаемой украинской армией. Спаси и сохрани тех, кто выжил, упокой души тех, кто навсегда ушёл на небеса…
«Я повесила плед подсушиться днём, вышла, а он как сито, весь пробит»
Холодный зимний ветер рвёт остатки предвыборной агитации, щедро расклеенной на стенах двухэтажек.
- Ходили на выборы? – спрашиваю я 34-летнюю Таню. Она молчит и очень выразительно смотрит на меня. Немного внутренне успокоившись, отвечает: «Конечно, нет».
- А кто-то из поселковцев ходил? – не унимаюсь.
- Ну, может быть, те, кому совсем делать нечего, - неопределённо пожимает плечами Таня. – Но из моих знакомых точно никто не ходил. А смысл? Кто только сюда не приезжал – и депутаты какие-то, и городская власть Докучаевска, мы им жалуемся, что у нас ничего тут нет, а воз и ныне там, реакции никакой. Все всё обещают и никто ничего не делает. И так уже пятый год…
Таня всю войну живёт в посёлке. Рассказывает, как вместе с дочкой сутками сидели в подвале, иногда неделями не выходили из подземного убежища. Тогда на посёлок летело всё: от гранат и мин, до реактивных и фосфорных снарядов. «Я повесила плед днём подсушиться, вышла, а он как сито, весь пробит. В 15-м году это было. Сейчас где-то полгода, как потише стало, а до того ужасно обстреливали. Но и то, как потише? Просто на посёлок пока ничего не летит, всё рвётся в стороне где-то. Это мы называем потише. А так стреляют каждый день, конечно», - рассказывает она.
Особо сильные обстрелы здесь были в 14-16 годах. Тогда в зал Таниной квартиры залетел снаряд, который прямо там и разорвался. Балкон снесло полностью, а зал в руинах. Казалось бы, квартира стала непригодной для жилья. Но нет, родители женщины каким-то образом умудряются там выживать – им некуда идти. Некуда и не к кому. Опасаясь за жизнь дочки, Таня вместе с ней ушла на съёмную квартиру в центре посёлка, теперь скудный семейный бюджет приходится расходовать ещё и на аренду. Но безопасность детей важнее. Теперь их у Тани двое – в прошлом году родился сын Ренат.
Малыш ещё неуверенно ходит по ковру, регулярно пытаясь ухватиться за мою руку, внимательно рассматривает фотоаппарат. Старшая, 13-летняя Настя, сейчас в школе. На стене висит её портрет в образе сказочной Снегурочки.
- Это пару лет назад ещё было, - говорит Таня. – Теперь она уже совсем взрослая.
Я фотографирую, и вдруг замечаю, что окно, возле которого висит портрет, пробито пулей.
- У меня почти все такие окна, - объясняет Таня. – Да разве же только окна? Вон снаряд пробил крышу уже этой, съёмной, квартиры. Теперь потолок на балконе течёт и осыпается.
Она ведёт меня на балкон арендуемого жилья. Стёкол нет, оконные проёмы затянуты плёнкой, окно, выходящее на балкон, заложено матрасом, с искорёженного мокрого потолка осыпается штукатурка…
- Таня! Как вы здесь выживаете?!
- Лиза, я не знаю. Но будущего здесь нет, это точно. Надо детей брать и уезжать отсюда! Работы в посёлке нет. Магазина нет, есть только маленький ларёк, где продают хлеб и всякие мелочи. Аптеки нет. Если вдруг что, срочно нужны лекарства, я оставляю детей на соседей, и иду в Докучаевск.
- Идёшь? Так далеко же!
- Чаще всего иду. Автобус вроде и есть, но, на самом деле, его почти нет. Когда хочет, заезжает в посёлок, когда нет – то нет. Много раз обращались к властям, чтобы сделали хотя бы маленький аптечный киосочек, чтобы было самое необходимое – от простуды, сердца, давления. Но нет, никто ничего не делает, говорят, что сделают, но не делают. Поэтому за продуктами на неделю, за лекарствами, приходится иногда ехать, но чаще идти в Докучаевск.
- Вот по той простреливаемой дороге?
- Ну да.
- Таня, а что дети? Как они проводят свой досуг, ведь их не так уж и мало здесь?
- На улице практически не бывают, ну только, когда в школу и из школы идут. Собираются, в основном, друг у друга по хаткам. Если и выходят на улицу, то стараются держаться возле подъездов, чтобы успеть спрятаться, если обстрел.
- Летом отдыхать их вывозят?
- Этим летом нет, не возили никуда. Прошлым возили в лагерь. Этим нет.
- Почему?
Таня горько улыбается и молча смотрит на меня…
- Будущего здесь нет! Я это знаю точно. Нужно брать детей и тикать отсюда,- тихо говорит Таня, обращаясь не столько ко мне, сколько к себе самой…
«Сильно долго у вас тихо было, надо вас стереть уже, наконец-то, с лица земли, надоели»
Попрощавшись с Таней и Ренатом, я выхожу на улицу. Ледяной ветер вмиг обдаёт холодом, пробирается под пальто. Декабрь в Донбассе выдался совсем бесснежным, но ветреным. Несмотря на мороз, у дверей подъезда, опираясь на ходунки, сидит старушка. Рядом с ней стоит дочь.
- Наталья, - представляется женщина. – Вот вышли с мамой погулять. А то всё дома и дома. Вышли подышать, пока солнце.
Сквозь тяжёлые тучи, пробиваются робкие лучи зимнего солнца.
- Только вы не фотографируйте меня, пожалуйста. Не хочу я этого, мало ли что. Они вон совсем рядом стоят, зайдите за крайний дом, особенно, если поднимитесь на второй этаж – их позиции видны просто так, даже присматриваться не нужно, - говорит Наталья, подразумевая расположенные в зоне прямой видимости позиции украинской армии.
Наталья живёт в Ясном вместе с мужем и мамой. На материальное положение особо не жалуется, говорит, что получаемой пенсии хватает на еду.
- Мы неприхотливы. Пенсию получаем. «Красный Крест» раз в квартал помогает нам. Огородик вот высаживаем, помидорчики-огурчики закатываем на зиму. Покушать есть что. А о большем мы и не мечтаем…
Последний мощный обстрел, вспоминает Наталья, был год назад. Тогда возле её дома разорвалось множество снарядов. «15 или 16 воронок было возле дома, - говорит женщина. – Комиссия к нам приезжала, фиксировали, откуда именно прилетело». Все окна в доме в тот день повылетали. Сейчас кое-где стёкла уже вставили, но в основном, проёмы в двухэтажках затянуты плёнкой и забиты фанерой.
Наталья, как и Таня, жалуется на отсутствие в посёлке аптеки, магазина, почты и автобуса.
- Мы оторваны от мира. Аптеки нет, магазина нет. А основная проблема – автобус очень плохо ходит, какой шофер заезжает в посёлок, какой нет. Если есть пассажиры, он завозит, а если нет, то чего ему такой круг давать? Так водители нам говорят. Аптеки нет, соседка выручает, регулярно бывает в Докучаевске и привозит лекарства, если надо. Магазина нет, обещали построить ещё даже до войны. Приезжали сейчас и депутаты, и представители городской власти, мы им эти вопросы задавали, но они или не могут, или не хотят это всё решать. Аптека, почта, магазин – эти вопросы поднимались, но пока ничего не сделано, - рассказывает женщина.
Сидящая на лавочке 88-летняя Александра Ивановна внимательно слушает дочь. Неподалёку начинает что-то ощутимо ухать. Александра Ивановна смотрит в ту сторону и говорит:
- А ведь я ещё Великую Отечественную помню. Я в 1930-м родилась. Уже в школу ходила, когда она началась. Страшно было, ой, страшно! Бомбы с самолётов так летели, так летели! Но тогда хотя бы понятно было: вот немцы, и они враги, напали на нас, а вот наши. А это что же получается? Ведь мы были одним народом! Как такое случилось, что брат на брата пошёл?
…Живущая по соседству с Александрой Ивановной 86-летняя Стефания Михайловна тоже помнит войну. Она забавно приветствует меня, на военный манер прикладывая руку к голове. Она родилась и выросла в Польше. Война пришла к ней в 1939 году, когда немцы напали на поляков. Стефания шла в школу вместе с сёстрами. Девочек вела мама. Внезапно начавшаяся бомбёжка застала их врасплох на улице. Мама погибла на глазах дочерей. Шокированная увиденным, маленькая Стефания начала стремительно терять слух, после перестала разговаривать…
Закат её жизни вновь приходится на войну. Её снова бомбят, не с самолёта, с реактивной артиллерии и пушек, но какая, в сущности, разница. Она уже не так хорошо, как в детстве, слышит звуки рвущихся снарядов, но всё ещё вздрагивает, когда подпрыгивает от очередной взрывной волны, её кровать. Она радуется временному затишью, и надеется, что войны больше не будет. Никогда. Но эти её робкие надежды развеивает дочь Ольга, которая только что поговорила с одной из своих сотрудниц, выезжавших на Украину. Военнослужащие ВСУ, по словам женщины, говорят, мол, «сильно долго у вас тихо было, надо вас стереть уже наконец-то с лица земли, надоели»…
«А вера помогает. И иконы помогают, я это вот только недавно поняла»
Соседка Стефании Михайловны – пенсионерка Ольга – полностью лишилась зрения, когда снаряд угодил в стену её комнаты. Это случилось в дни страшных артиллерийских обстрелов, в 2015 году. Ольге пришлось уехать в Москву, на операцию, кто именно стал спонсором её бесплатного лечения, женщина не знает до сих пор. В то время, как она была в операционной, в её квартире разорвался второй снаряд. Это неудивительно, окна Ольгиной комнаты выходят прямиком на позиции ВСУ. Потолок обрушился, все окна выбиты, стена покорёжена. Ольга зябко ёжится и кутается в тёплую кофту и шарф – в доме очень холодно, окон нет, проёмы забиты плёнкой, чтобы хоть немного сохранить ускользающее тепло, женщина завесила их одеялами. А поверх них повесила смешные игрушки. Так и живёт – в квартире без окон, с мягкими игрушками, за которыми располагаются блиндажи ВСУ.
Один глаз женщины удалось спасти, теперь она им видит, а второй нуждается в срочной операции – им Ольга не видит совсем. Операцию нужно было делать ещё в феврале этого года, но стоит она очень дорого, самой пенсионерке её не потянуть. Она не знает, где найти благотворителей, которые помогли ей в 2015-м, и очень надеется на то, что, может быть (просто, может быть!), ей снова кто-то поможет, и она снова сможет увидеть мир двумя глазами…
Ну а пока Ольга старается не унывать. «Я очень зверей люблю, - говорит бывшая воспитательница детского сада. – Вот, когда на пенсию вышла, пошла в наш зоопарк работать. Но, с началом войны, слепотой, пришлось работу эту оставить. Теперь вот с котиком и собачкой живу». Лохматый пёс вместе с котом резвятся под самодельным обогревателем, периодически становясь на задние лапы, играя с хозяйкой.
А ещё Ольга, не смотря на больные глаза, замечательно рисует. Рисовать начала, работая в детском саду. Ей так хочется красоты – на войне, в разбитой холодной квартире без окон, в паре сотен метров от линии фронта, она рисует цветы: розы, лилии, васильки, пионы, сказочно переплетаясь между собой, создают причудливые узоры. Рисование да ежедневные молитвы помогают ей выжить здесь, в отрезанном от большого мира посёлке Ясный, на линии огня страшной братоубийственной войны.
Разделы Новостей