Лоббисты закона об экспресс-судах над родителями получили взбучку за профанацию обсуждения в ОП

В четверг 23 июля в Общественной палате прошло бурное обсуждение ювенального «законопроекта 2К» – сенатора Клишаса и депутата Крашенинникова, открытые письма против которого подписали десятки просемейных организаций и более 50 тысяч семей. Несмотря на попытки «клуба самообожателей» – лоббистов законопроекта во главе с однозначно поддержавшей его главой ОП (бывшей помощницей Крашениникова) Лидией Михеевой, создать красивую картинку полного одобрения для СМИ и для народа у них не получилось. Самыми яркими были выступления противников этой инициативы, которых, в прочем, прозападная команда из известных НКОшниц уже не стала слушать. Профанация общественной дискуссии была ярко обличена журналисткой Анной Шафран, а на аргументы противников этого ПФЗ, которые представляли просемейные и родительские организации, возразить ювенальщикам было нечего.

Подмена понятий в этом дискурсе началась с самого названия общественной экспертизы – «Законопроект об ограничении изъятия детей из семьи». По факту ни о каких ограничениях, как уже было подробно рассказано в материалах «Катюши» и аналитике к.ю.н., эксперта ОУЗС Анны Швабауэр , в этой инициативе о ювенальных экспресс-судах и изъятии детей с полицией в течение 24 часов после заявления опеки (или той же полиции) в суд речь не идет. Напротив, имеются все основания говорить о серьезном усилении позиций опеки и охотников за российскими детьми, а также о сужении окна возможностей для родителей, попавших в это горнило, вновь увидеть своего ребенка.

Заседание открыл не модератор, как положено, а председатель ОПРФ Лидия Михеева, до своего назначения бывшая помощницей Крашенинникова.

И свою часть работы по лоббированию антисемейной инициативы вчерашнего шефа Михеева сделала на «отлично». Она полностью поддержала ювенальные экспресс-суды, в которых у родителей будет меньше суток на подготовку защитной линии и около 0% шансов на сохранение детей, назвав их «единственно возможным способом решения судьбы ребенка». По ее мнению, инициатива 2К качественно повышает уровень защиты интересов абстрактного, отдельного взятого ребенка в вакууме. Защищенности от кого? Разумеется, от собственных родителей, от родной семьи.

При этом Михеева неоднократно ссылалась на Конвенцию ООН по правам ребенка, которая защищает, прежде всего, РЕБЕНКА. То есть говорила она исключительно на языке либеральных ювенальных установок, рассуждая о правах ребенка в отрыве от прав и интересов родителей и семьи в целом, в отрыве от совершенно бесспорного тезиса для консерваторов и защитников традиционных ценностей: главным условием для благополучного развития и воспитания ребенка является его нахождение в родной, кровной семье. Затем в атаку пошел автор законопроекта:

«Суды – это самый цивилизованный шаг к решению судьбы ребенка. Мы выбрали время решения суда – 24 часа, так как вопрос касается жизни и здоровья ребенка. Мы также прописали отдельную процедуру отобрания ребенка при непосредственной угрозе его жизни и здоровью», – заявил Крашенинников, тем самым лишний раз подтвердив: ювенальщики смогут изъять ребенка как в административном порядке, так и по оперативному решению суда.

Первый зампред комиссии ОП по демографии, защите семьи, детей и традиционных семейных ценностей Павел Пожигайло наконец расстроил дружный хор лоббистов и задал ключевой вопрос по концепции законопроекта:

«Что же первично – яйцо или курица? Ребенок или семья? Государство защищает прежде всего семью, семью и ребенка в ней, либо оно защищает ребенка прежде всего от семьи?»

Далее он перечислил основные претензии к законопроекту родительской общественности, даже краткий перечень которых свидетельствует о недопустимости его принятия:
1. Неопределенная формулировка «непосредственной угрозы жизни и здоровью ребенка», в которой нет прямой причинно-следственной связи с наличием вины родителей.
2. Срок на отобрание ребенка по решению суда всего 24 часа – с высокой долей вероятности очевидно, что родитель не успеет подготовиться к суду, а зачастую судебные решения будут приниматься вообще без участия родителей. А истцы, напротив, к подаче этого заявления будут готовиться заранее. При наличии судебного акта вмешательство общественности как фактор возвращения ребенка будет практически исключено.
3. Участие родителей в процессе не является обязательным, а закрытость рассмотрения дела делает невозможным привлечение к нему внимания общественности и СМИ. Запрет на разглашение информации по этому судебному делу – то есть родители потом не получат возможности обращаться за помощью к общественным организациям и рассказывать о вопиющих случаях изъятия детей.
4. Законопроект допускает дистанционную проверку информации опекой с последующей подачей заявления в суд об отобрании ребенка. В форме заявления достаточно лишь описать ситуацию, там нет обязанности опеки предоставить прямые доказательства вины родителей.
5. Законопроект оставляет открытым вопрос об оспаривании решения суда, это может длиться несколько месяцев. Все это время ребенок будет разлучен с родителями, все члены семьи будут испытывать психологические страдания, будущее семьи неминуемо окажется под ударом.
6. Опека обязана незамедлительно обеспечить временное устройство ребенка и потом в течение недели обратиться в суд с ограничением/лишением родительских прав. То есть даже если отобрание ребенка по решению суда было поспешной и излишней мерой, у опеки нет полномочий вернуть родителям ребенка – они далее будет действовать строго по карательной схеме. То есть у сотрудников опеки отнимается свобода выбора дальнейшего алгоритма действий.
7. Дополнения в ФЗ «О полиции» являются избыточными, полицию не следует наделять полномочиями по проверке информации об угрозе здоровья ребенка, разбирать заявления от любых «третьих лиц», подавать в суд по итогам своей проверки и работать в тесной связке с опекой. У полиции и без того уже есть все полномочия для реакции на подобные заявления.
8. Самое главное – должна быть установлена прямая причинно-следственная связь между действиями родителей и угрозой жизни и здоровью ребенка. Если она косвенная либо неявная, если прямой вины родителей нет – изымать детей и подавать в суд на такие семьи недопустимо.

Крашенинников в ходе зачитывания этих претензий держался спокойно и уверенно, пообещав во втором чтении учесть многие из поправок, озвученных Пожигайло.

«Законопроект намеренно внесен сейчас, чтобы мы его не гнали. В первом чтении он будет поставлен только осенью. И мы сейчас согласны принять многие ваши поправки…», – заверил депутат.

Известная своей поддержкой ювенальных инициатив НКОшница Юлия Зимова неожиданно поддержала тезисы Пожигайло, фактически полностью изложив их своими словами. Также она указала на тот факт, что в ПФЗ никак не прописана возможность перемещения ребенка к близким родственникам, готовым стать его опекунами. Переводчица западных ювенальных методичек для нашей опеки Галина Семья раскритиковала ПФЗ со своих позиций – за то, что в нем детально не прописаны основания для отобрания детей. Также она заметила, что в документе вообще не предусмотрен механизм возврата ребенка в семью.

«Кто будет принимать решение о возвращении ребенка, если родители приняли все необходимые меры для улучшения ситуации? И кто сказал, что судья по делу будет более квалифицирован, чем сотрудники органов опеки? Как он может разобраться во всех перипетиях семейных отношений?», – вопрошала Семья.

Тем не менее, вся эта братия, равно как и выступившая ранее сторонница «мягких изъятий», партнерствующая с USAID Елена Альшанская, и глава насквозь прозападного Фонда защиты детей от жестокого обращения Александр Спивак в целом поддержали саму инициативу Крашенинникова о ювенальных экспресс-судах и были очень рады, что такой ПФЗ наконец появился. Их примечания касались в основном уточнения критериев отобрания для опеки, того, что изъятие ребенка надо проводить более мягко, растянуть его по времени и т.д.

Затем команда лоббистов законопроекта спешно ретировалась, потому что слово стали давать к их оппонентам. Ну зачем им слушать, к примеру, подкрепленные фактами доводы эксперта ОУЗС к.ю.н. Анны Швабауэр:

«Втискивание в особый процесс спора двух сторон – это явное нарушение правила равенства сторон в споре. В Семейный кодекс пытаются втиснуть вопросы уголовного права и уголовного процесса – и от этого возникает множество проблем. По всей России распространяются в органах опеки методические материалы, в которых угроза отобрания возникает перед родителями, если: родитель критично настроен к ребенку, если есть конфликт между родителями, обусловленный безработицей, многодетность, неполные семьи, стесненные квартирные условия, низкая самооценка, неумение дружить, сонный вид… Пока мы не разведем отрасли права в соответствии с их назначением, эта неразбериха продолжится».

Анна попыталась было обратить внимание общественности на документ-антагонист – законопроект «семи сенаторов» во главе с Еленой Мизулиной, который способен поставить шлагбаум беспределу органов опеки . Но чем тогда будут заниматься Семья, Спивак, Альшанская сотоварищи, устраивающие детей в платные «профессиональные» семьи и продвигающие «ответственное родительство»? Так что председатель комиссии ОП по демографии Сергей Рыбальченко, активно участвующий в обмене опытом по семейным вопросам с глобальными ростовщиками из Всемирного банка , постарался здесь прервать ее выступление – якобы, оно было «не по теме».

Важные слова сказала член ОП, общественница Ирина Волынец: «Законопроект нуждается в очень серьезном рассмотрении. Если бы мы знали, что в опеке у нас работают кристально честные, благородные люди, проблем бы с этим законопроектом не было. Но вступавшая здесь ранее Елена Альшанская подтвердила: речь идет о том, что судебное решение фактически будет закреплять и подтверждать решение органов опеки, чем только подтвердило наши опасения».

Директор Общественного центра правовых экспертиз и законопроектной деятельности Ольга Леткова рассказала о массовом протесте против законопроекта 2К:

«84 родительские организации из разных уголков страны выступили против данного законопроекта. Четких правил работы опеки данный ПФЗ не дает, он дает возможность органам опеки прикрыться решением суда. Доказательств никаких не надо, просто мотивированное заявление. И также речь тут не идет о наличии вины родителей. Нормальная практика сегодня такая – у людей сгорел дом, а государство не помогает родителем отстроиться – оно просто приходит и отнимает детей. Якобы дети оказываются в опасной ситуации. Данным законом все это фактически утверждаются. И когда трактуют конституционную норму: «дети – приоритет государственной политики» как приоритет интересов детей над правами других лиц, то это уже совершенно некорректная трактовка. Фактически, это чисто западное обоснование ювенальной юстиции. Таким образом, будут просто штамповаться решения судов об изъятии детей».

Ко второй половине заседания кроме представителей просемейных организаций в зале не осталось вообще никого. Журналист Анна Шафран по этому поводу эмоционально заметила, что лоббистам вообще не важно слушать возражения, с кем-то дискутировать… для них главное – просто отработка заданной программы, и не более того.

«Мы с вами находимся в Общественной палате, чтобы общество могло спокойно обсудить важный законопроект. Хорошо бы сделать панораму зала в начале заседания и в данный момент. Сколько людей ушло к моменту моего выступления… По сути – это правильно, а по существу – издевательство. Паритетного обсуждения не было, потому что 12 человек из «клуба взаимного обожания» выступило в поддержку закона в самом начале заседания, они имели возможность долго высказываться очно, а противникам было предложено в письменном виде предложить свои поправки. А потом все члены этого клуба просто покинули зал. Все это говорит о том, что они на самом деле и не собирались выслушивать наши поправки и возражения.

Считаю своим долгом сказать, что около трех лет при активном участии просемейных общественных организаций разрабатывался «закон семи сенаторов», который устраняет все шероховатости в Семейном кодексе.

И еще у меня вопрос – если вы так заинтересованы в том, чтобы восторжествовала справедливость, чтобы судебное разбирательство было справедливым и объективным – почему вы делаете судебные заседания закрытыми? Почему вы полностью закрываете дела об изъятии детей от общественности и СМИ? Чего вы боитесь? То есть за кулисами суда может твориться любой беспредел над семьями, над родителями – и никто об этом не узнает», – заявила Шафран.

Против законопроекта 2К также выступили официальный представитель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, материнства и детства от РПЦ и депутаты Госдумы (между прочим – коллеги Крашенинникова по «Единой России») Николай Земцов и Владимир Крупенников.

Координатор платформы citizen.go Александра Машкова рассказала об открытом письме более 54000 семей против ювенальной инициативе.

«Мы хотим, чтобы у родителей вообще перестали отнимать детей под резиновыми нормами и оставили семью в покое. Кроме того, в этом письме один из авторов законопроекта Павел Крашенинников прямо называется «антисемейным лоббистом». И если он не отзовет данный документ, все окончательно укоренятся в этом мнении», – заявила Машкова.

Лидер движения «Сорок сороков» Андрей Кормухин в конце мероприятия отметил, что негоже госпоже Михеевой ссылаться на конвенции ООН и поправки в Конституцию о детях, когда эти поправки большинство российских граждан поддержало как раз с целью возвращении Россией суверенитета, чтобы перестать все время смотреть в сторону ООН, ВОЗ и подобных структур глобалистов, выполняя все их директивы.

Г-н Рыбальченко в концовке провального для лоббистов мероприятия отметил, что все предложения общественников будут учтены и перед тем, как стать официальными рекомендациями ОП, пройдут процедуру голосования среди ее членов. Будем надеяться, что здравый смысл в этой как бы общественной структуре восторжествует и гражданская позиция активистов, выступающих от большинства россиян, возьмет верх. По крайней мере в наполовину заочной (из-за раннего ухода из зала сторонников «закона 2К») полемике они одержали разгромную победу.

Полностью запись мероприятия в ОП можно посмотреть по ссылке – https://www.oprf.ru/press/conference/4831.